Сергей Сарсания: «WADA имело полное право так поступить!»
Автор: Андрей АнтоновТакого скандала, как на Олимпийских Играх и Параолимпийских Играх 2016 г. ни СССР, ни Россия еще не разу не видели. От участия в Играх были отстранены сборные по легкой и тяжелой атлетике. А параолимпийская сборная России была отстранена от Игр в полном составе. Глава антидопинговой лаборатории Григорий Родченков, обвиняемый в уничтожении 1417 допинг-проб, а также его заместитель Тимофей Соболевский перешли на другую работу — в США. Руководство РУСАДА ушло в отставку. Свое мнение по этому вопросу мы попросили высказать нашего постоянного консультанта, профессора, ведущего научного сотрудника НИИ спорта Российского государственного университета физической культуры, спота, молодежи и туризма, кандидата медицинских наук, специалиста в области медико-биологических проблем физической культуры и спорта, автора более 150 научных работ, заслуженного работника физической культуры С. К. Сарсания.
Железный Мир: Здравствуйте Сергей Константинович! Что вы можете нам сказать о сложившейся ситуации в российском спорте?
Сергей Сарсания: Свою позицию об использовании допинга в спорте я высказывал неоднократно на различных уровнях. Можно полностью запретить допинг, но тогда нужно быть готовым к резкому снижению результатов на высшем уровне и потере зрелищности и соответственно денег. Кто пойдет смотреть соревнования спринтеров в котором победитель в беге на 100 метров не будет выбегать из 10-и секунд, зная, что Болт бежит за 9,58. Нужно быть готовым к тому что результаты снизятся до уровня 60-х годов. Либо проводить отдельно соревнования среди любителей с самым строгим допинг-контролем и соревнования среди профессионалов без допингконтроля. Тогда не будет двойных стандартов, когда известные спортивные чиновники и функционеры вещают с трибун о чистоте нашего спорта и борьбе с допингом, а сами внедряют использование этих же допингов, да еще и зарабатывают на этом большие деньги. И эти двойные стандарты сейчас имеют место быть во всем мире, и они предлагают свои правила игры, которые надо соблюдать. Этот пиар и реклама по ТВ, что русских ненавидят, что наши спортсмены все чистые и честные, а нас гнобит «проклятый Запад» рассчитан на людей совсем не знакомых с реальным положением дел. Если бы в этом не было сермяжной правды - никто бы ничего не говорил и не мог сказать. Все идет от нашей системы. А система эта государственная. Государство не выделяло денег и не выделяет на проведение исследований, связанных с этой проблемой.
В 68 году я начал исследовать вопрос использования допинговых средств в спорте высших достижений, и я понял, что мы отстаем от запада лет на 30. И в науке, и вообще во всех отраслях кроме космоса, балета и хоккея. Сейчас эта дистанция нисколько не сократилась.
ЖМ: А разве в 80-е ситуация не улучшилась?
СС: Только частично, да и то потому, что тогда не было ВАДА. ВАДА была учреждена в 1999г. А до этого все делали национальные допинговые лаборатории, получившие лицензию. Все это делалось в рамках одной страны. Олимпийские Игры проводят – взятие допинг проб и проверку поручают стране организатору. И никакой организации которая бы контролировала деятельность этих лабораторий не существовало, пока не появилось ВАДА. Вопросы коммерциализации этой структуры поднимать не буду, я не владею точной информацией по этому вопросу. Но знаю, что деньги там крутятся большие, раз им каждая страна отчисляет.
Но отставание не сократилось. Если допинг принимается, а все страны его принимали, нужно проводить в этом плане исследовательскую работу в параллельных направлениях. Нужно исследовать сам препарат, который ты создал, нашел, или украл у кого-то - это не возбраняется. Но всегда параллельно нужно работать над прикрытием. То есть разрабатывать методику приема препаратов и методов, позволяющих не обнаружить этот препарат при проведении допинг теста. Мы сами не синтезировали ни одного анаболического стероида. Только использовали западные препараты. Хотя и запускали у себя их производство. А уж о прикрытии и вообще говорить нечего. Не будем сейчас поднимать вопрос о моральной стороне этого вопроса. Мы приняли эти правила игры и должны были в рамках этих правил обеспечить научное сопровождение на высшем уровне. Как это делали в США или в ГДР. Мой друг Иван Абаджиев, тренер болгарских тяжелоатлетов плотно общался с немецкими тренерами и рассказывал мне об их системе. В ГДР использовали свои анаболики и целый комплекс маскирующих средств и мочегонные препараты, которые сводили к минимуму возможность попасться. В США к примеру этим вопросом занимался бывший директор американской лаборатории BALCO Виктор Конте. Лаборатория снабжала допингом ряд известных американских спортсменов, некоторые из которых стали олимпийскими чемпионами. Конте использовал препараты, он и разрабатывал прикрытие. Заработал бешенные деньги. У нас не было исследований. Все было на уровне слухов. Кто-то где-то услышал про новый препарат, кто-то где-то подслушал как использовать.
ЖМ: Да помню читал в журнале «Легкая атлетика», что после дисквалификации Джонсона наши легкоатлеты удивлялись, что это за такой новый неизведанный препарат «станозолол» и были очень удивлены, что это привычная для них стромба.
СС: Да, это была серьезная проблема. Для ее решения нужны были деньги, для этого должна функционировать специализированная лаборатория. А у в системе спорткомитета лаборатория, там нет даже лаборатории спортивной фармакологии. Мне предлагали должность завлаборатории в Институте Спорта я отказался.
ЖМ: Это давно было?
СС: Это было, когда на посту ректора ГЦОЛИФКа В. М. Игуменов заменил В. В. Меньшикова. Игуменова из Омска в Москву привез его тренер В. В. Громыко. Он в Омск был ректором института физической культуры, а потом был переведен в Москву в Комитет по физической культуре и спорту Совета Министров РСФСР, а в 1986 г. стал Заместителем Председателя Госкомспорта СССР. Как все это происходило? Председатель комитета народного контроля СССР с 1987 г. стал С. И. Манякин, а до этого он был первым секретарем Омского Обкома Партии. Вообще-то в СССР проблемами спорта занимались вторые секретари. В областях – вторые секретари обкомов партии. В Москве это второй секретарь горкома партии. В ЦК второй секретарь ЦК партии. Но Манякин спортом интересовался напрямую. В то время, как впрочем, и сейчас, заняв определенную должность чиновники начинали подтягивать в аппарат своих людей. Манякин подтягивал Громыко, а тот в свою очередь своего любимого ученика Виктора Игуменова, 5-кратного чемпиона мира по классической борьбе. И Меньшикова под него убирают. А Меньшиков был доктор медицинских наук, лауреат государственной премии СССР. Он в свое время проиграл борьбу в 1-м Мединституте, хотел быть ректором, а посадили другого – члена парткома. Меньшикова поставили ректором в ГЦОЛИФк. Конечно мединститут и ИФК не сравнимы, 1-й мед это лучший Медвуз страны. И вот теперь было принято решение убрать Меньшикова и перевести его на новую должность. Было принято решение учредить Институт Спорта. Директором его должен был быть В. Л. Сыч, бывший заместитель председателя Спорткомитета СССР. Работал он тогда главным редактором журнала "Научно-спортивный вестник". Потом он стал президентом Федерации Хоккея, в 90-х на него было совершено покушение, машину киллеры расстреляли его убили. Так вот он стал директором Центрального научно-исследовательского института спорта, а заведующим сектором спортивной медицины поставили Меньшикова. И в этом секторе организовали лабораторию спортивной фармакологии, куда меня и приглашали.
ЖМ: Даже не слышал про такую лабораторию и сектор…
СС: Да они просуществовал всего несколько месяцев. Меньшиков мне предложил возглавить лабораторию спортивной фармакологии в его секторе. Я ему сказал: «Вадим Владимирович спасибо за то, что вы такого высокого мнения обо мне, но я считаю и должен вам это сказать поскольку вы в спорте новый человек, а я уже 15 лет в нем — это мертворожденное дитя. Оно не выживет. И поэтому я вынужден отказаться». А было принято официальное постановление Спорткомитета.
ЖМ: Вы считали, что не будет должного финансирования?
СС: Нет я считал, что нет квалифицированных кадров. Некому было работать.
ЖМ: Ну растили бы кадры, воспитывали…
СС: У нас же если задачу поставят, то проблема сразу должна быть решена. Никто не хочет ждать. А это наука, она не терпит скорости. Как-то мы с Виталием Семеновым, директором антидопинговой лаборатории пришли к ректору с зампроректором и представителем фирмы Hewlett-Packard Enterprise, которая давала всю аппаратуру московской лаборатории. Давайте создадим лабораторию во ВНИИФКе и назовем ее лабораторией по определению спецпрепаратов. Со спортсменами будем работать, да еще наркотики у школьников можем определять, зарабатывать на этом можем. И что ректор этот говорит? Когда отдача будет? Я говорю это наука. Не скоро. Но для них сегодня деньги - завтра стулья.
Большим достижением для нашей спортивной науки стало открытие в 1968 г проблемной лаборатории. Постановлением правительства. Секретарь ЦК партии Павлов это продвигал. Подписал председатель Госкомитета по науке и технике академик Владимир Алексеевич Кириллин. 60 с лишним ставок дали. Зарплата первой категории. КН старший научный сотрудник получал 300 рублей. А до этого только лаборатории на кафедрах были.
А тут как раз это постановление Спорткомитета о создании Института Спорта. И на базе нашей лаборатории. Забрали лабораторию физиологии, где Коц работал, лабораторию биохимии, которую Волков возглавлял и лабораторию психологии. Практически половину состава отдали туда. Но я отказался и уговорил проректора по науке Евгения Аракеляна чтобы он перевел меня в проблемную лабораторию к Виктору Селуянову. А так бы я вынужден был идти туда автоматом. Все сотрудники подразделений физиологии, биохимии и психологии так и ушли автоматом в этот НИИ. И через несколько месяцев это все лопнуло, как я и предрекал.
ЖМ: А где вы проводили свои исследования с нероболом и ретаболилом.
СС: В рамках проблемной лаборатории. Она мне помогала. Думаете это была плановая тема? Я тогда работал у В. М. Зациорского. Мы сами все делали. Мне помогал Леонид Райцин. Кожные складки на кафедре анатомии замерял Александр Пилиповский. Я сам всех привлек и исключительно за научный интерес. Деньги никто им не платил за это. Но когда я исследования провел, меня спорткомитет попросил написать методичку. Но насколько я знаю, мое исследование по этой теме было единственным в стране. И этим должны заниматься в специализированной лаборатории фармакологии, а ее как таковой и не было. Точнее она была, но в ней исследовали женьшень, элеутерококк, лимонник, аралию маньчжурскую и другие адаптогены. Заведующий лабораторией был Евсей Беленький. Он работал под патронажем академика И. И. Брехмана, который на Дальнем Востоке всем этим и занимался. Причем исследования они делали на животных, не на людях. А прикрытием никто не занимался.
ЖМ: Но вы же сами рассказывали о том, как прикрывали Василия Алексеева на ОИ 1976 г. лимонной кислотой, и он успешно прошел допинг тест.
СС: Да, но это единичные случае. Кстати про лимонную кислоту мне подсказал Семенов. Но все что было, было примитивно и опять же это все было подслушано и подсмотрено у спортсменов других стран. В 80-м году я был на сборе в Рязани перед Олимпиадой. Мы работали со средневиками и стайерами. Давали им разрешенную фармакологию типа милдроната, его у нас исследовали в лаборатории Волкова, но я к тому времени оттуда ушел. Тогда и слова-то «мельдоний» не было. На сборах присутствовали фармаколог профессор Рашен Сейфулла и младший научный сотрудник Сергей Португалов, они тогда пришли из института трансплантологии органов, где Шумаков был директором. И Португалов мне говорит: «Мы прикрытие нашли». «Какое?» «Антибиотики». Я удивился, ведь иммунитет снижается сила падает. Не знаю использовали они или нет. А больше не было у нас разработок по прикрытию.
ЖМ: Почему в ГДР этим занимались, а у нас - нет?
СС: А мы всегда считали что мы и так лучшие, впереди планеты всей. Как мне Ваня Абаджиев говорил: «Серега, у вас в стране тысяча штангистов, а у нас десятки. Мы вынуждены каждого лелеять и беречь». Вот к чему приводит величие страны и большое количество людей. Не Китай, конечно, но 140 млн. Англия занимает 2-е место по медалям на ОИ, а мы всего лишь четвертое.
Вот на днях в Нью Йорк Таймс появилось интервью Григория Воробьева, врача сборной страны по легкой атлетике с 1959 г. Ему сейчас 88 лет, и он живет в Америке. Я его хорошо знал, он мне на Португалова жаловался, что тот его все время подставляет, узнает про какие-то препараты и дает их сборникам, а данные по срокам вывода дает старые, некорректные и наши легкоатлеты ловились, а грехи на него повесили. И вот в этом интервью Воробьев привел фото документов, напечатанных на машинке о программе подготовки легкоатлетов к ОИ 1984 г за подписью Португалова и Сейфуллы. Команде было рекомендовано использовать препараты ретаболил, стромба или стромба-джет. Причина отказа от других препаратов – отсутствие данных по срокам выведения инъекционных форм. Дозировки кстати рекомендовались минимальные, от 3 до 5 ампул 50 мг, кандидатам на олимпийские медали. Причем прием завершить за 145-157 дней в зависимости от даты проведения соответствующих финальных соревнований Олимпийских игр. Это сейчас представляют за рубежом, как советскую допинговую госпрограмму. А на деле это как раз иллюстрирует нашу безграмотность и отсутствие научного подхода. Станозолол (действующее вещество стромбы и стромбы-джект) впервые определили на допконтроле у Бена Джонсона в 1988 г. Принятая за 145-157 дней до старта водная суспензия в указанном количестве никакого эффекта уже не дала бы, период полужизни этого препарата короткий. Нандролона деканоат (ретаболил) как показали многие исследования, обладает самым продолжительным воздействием на клеточные рецепторы, ответственные за анаболические процессы – это самый длинный эфир, и он дольше всех других препаратов ловится. А попадаться на нем спортсмены начали с 1978 года. А в этом документе одинаковые рекомендации по обоим препаратам…
Но это хоть какая-то система, пусть и не верная, но единая. Потому что, когда я начал этим заниматься, а я свою методичку издал в 1973 г., то тогда никакой системы вообще не было. Каждый ел сколько хочет, по 15-20 таб. и более. Мне удалось сделать единую систему фармакологической поддержки в тяжелой атлетике. Я попытался тогда распространить ее на все виды спорта – не удалось. Так что у нас даже системы по использованию, не говоря уже о прикрытии. И быть не могло. Потому что это всё связано с большими деньгами и спортивные чиновники, тогда еще СССР, просто превратили это в свою кормушку. К примеру, у тебя есть 3 человека показывающие высокий результат и любой из 3-х может выиграть Европу и мир. Естественно все они принимают АС. Звонят сверху в антидопинговую лабораторию и говорят скажи, что эти два спортсмена «грязные» а этот «чистый», и поэтому на чемпионат он поедет. Вот такими вещами занимались. Мы сами создали эту нечистую систему, позволяющую кого-то казнить, а кого-то миловать. В качестве примеру приведу историю, случившуюся непосредственно со мной. Перед ОИ в Китае, в апреле я был командирован в Ташкент, где проходил рейтинговый турнир по борьбе, чтобы провести забор проб мочи у призеров. И ко мне пошло паломничество представителей спортсменов. «Мы знаем, что мы «грязные», надо сделать чтобы пробы были «чистыми». Я говорю: «Это не мой вопрос, это к Виталию Александровичу. Мое дело забрать мочу и убедится, что нет подмен». Эта система существовала и карающей или милующей организацией был спорткомитет. Это была государственная система прикрытия этих безобразий. Потому что без этого они ничего не могли. А там уже выбирали. Кто больше денег даст тот оказывается чистым. А каким образом договаривались на чемпионатах мира я уже не знаю. Сейчас, как только ввели паспорта нашему спорту пришлось совсем тяжко.
ЖМ: Как же другие страны держатся на плаву?
СС: Находят другие, нетривиальные методы. ГР практически не определяют, инсулин. Используют их. Находят новые формы, не попадающие под определения допинга. Есть препарат от болезни Паркинсона, который способствует выделению огромного количества дофамина, а дофамин — это предшественник адреналина. По-моему, в списке допингов этого препарата нет, а он дает повышение результата.
ЖМ: Что случилось 2 года назад, что ВАДА пошло на нас виной. Чья это вина? И кто виноват в том, что мы не отреагировали вовремя?
СС: Я думаю это связано с нашей неправильной политикой в отношении соседних государств. Давление со стороны ВАДА это просто одна из санкций, направленных на страну. Из-за этого и мельдоний возник в списке запрещенных препаратов. Потому что, кроме как в странах СНГ, его никто никогда не применял. Неэффективный препарат. Предпосылок для атаки по спортивному фронту на нас было более чем достаточно. Мы настолько грязно, нечистоплотно работали, что всем было видно, что это тот самый случай где можно прижучить. Нас ловили и до этого постоянно. Так что ВАДА имело полное право так поступить. Мы и так держались на грани фола. Но после Крыма была дана конкретная команда. Были бы мы более научно подготовлены, не смог бы никто придраться, а так слишком много фактов против нас накопилось. А то, что чиновники реагируют с опозданием, так они ЦУ с верху получить должны были.
ЖМ: То есть Мутко и его аппарат не виновны в данной ситуации?
СС: Он заложник ситуации. Он сам ничего не решает. Что Путин скажет, и он сделает.
ЖМ: А зачем Путину этим заниматься? У него других дел что ли нет. Вы же сами говорили, что спорт уровень второго секретаря, а не первого лица.
СС: Спорт — это его любимое упражнение. Я вот тут недавно давал интервью японцу – корреспонденту газеты «Асахи» и сказал, что надо сделать Путина министром спорта, после завершения им президентского срока. Он в этом хорошо соображает.
ЖМ: Почему же Путин не выделяет деньги на науку, если он так все контролирует?
СС: Я думаю ему просто об этом никто не сказал. Некому подсказать. Проблема развития спорта должна быть государственной. Не ограничиваться ВНИИФком и ГЦОЛИФком, а подключать туда ведомства Министерства здравоохранения и оборонные ведомства и решать этот вопрос
ЖМ: А оборонные зачем?
СС: Там есть нанотехнологии которые надо внедрять в тренировочный процесс. И руководить этим процессом должен человек понимающий, что такое спорт слабые звенья в подготовке спортсменов. У нас методика слабая. Есть конечно В. Н. Селуянов, но он не признан на высоком уровне и по нему тренируются единицы. У нас очень часто отказываются от прогрессивных подходов предпочитая тренироваться по старинке, хотя это дорога в никуда. Я в прошлом году попытался Саню Грачева в «Спартак» засунуть. Туда как раз наш тренер по физподготовке Саматов пришел. А у Сани опыт работы в «Волге» и «Крыльях Советов». Но Аленичев, главный тренер в тот период, сказал: «У нас штанги не будет!». Вот он в Португалии играл, там мол штангой не занимаются, и мы не будем. Сейчас его уволили, после поражения «Спартака» от кипрского АЕК в третьем квалификационном раунде Лиги Европы.
Пока система не изменится ничего не будет! В 1973 г за рубежом стал апробироваться радиоизотопный метод определения АС. А я как раз закончил специализацию в институте совершенствования врачей по радиоизотопной диагностике. Для того чтобы этот метод нам знать и представлять, как он работает нужно создать лабораторию в Москве. Я пишу служебную записку о новой методике определения анаболических стероидов, главный тренер по тяжелой атлетике Медведев меня поддерживает. Но чиновники отказали. И средства были на лабораторию, но решили делать ее в Ленинграде. И деньги ушли туда. Я сказал им тогда что это не перспективно. Олимпиада будет в Москве. И лаборатория здесь нужнее. Даже к Павлову на прием ходил. Но не дали… Коррупция тогда тоже была, и они там, на верху свои дела делали. Всё на связях, всё на откатах! Та научная работа, которая сейчас идет в наших НИИ на самом деле практически никакой научной ценности не представляет. Так для галочки проводится. И пока государство серьезно не возьмется за этот вопрос, нас так и будут ловить на допингах и манипулировать этим как средством в политической борьбе.